10 августа – ИА SM.News. — Эдуард Сергеевич, давайте начнем с детства. Вам пришлось испытать тяготы Великой Отечественной войны. Конечно, в то время Вы были ребенком. Помните, как нелегко было людям, работавшим в тылу?
-Во время войны мы с мамой жили в Омске. Отец был на фронте. Он участвовал, в защите Сталинграда, форсировании Днепра, Корсунь — Шевченковской операции. Мама работала официанткой в офицерской столовой, жили мы скудно, как и многие из тех, кто трудился в тылу. Помню, как я тяжело, в возрасте примерно 3 лет, болел воспалением легких, . Чтобы как — то поддержать мое здоровье, мама принесла в маленьком бидончике немного супа, оставшегося после обеда в столовой. Тут-же нашелся тот, кто донес на нее в соответствующие органы. Время такое, что закончиться все могло очень плохо. Попасть в лагерь было реально. Мама отчаянно защищала и себя, и меня. Говорила, что муж воюет, ребенок серьезно болеет. К счастью, делу не дали ход.
— Приходилось во время войны попадать в экстремальные ситуации?
-Во время Великой Отечественной нет. А вот после войны приходилось. Это уже было после того, как папа из госпиталя вернулся. В 1946 году он получил назначение на высокую должность в соединение, находившееся в литовском городе Таураге. Мы с мамой, поехали с ним. Хоть официально война и закончилась, но в литовских лесах пряталось немало пособников фашистов, так называемых «лесных братьев». Они доставляли немало хлопот и мирным жителям , и военным. Папу вскоре перевели в Вильнюс, до которого мы добирались на машинах, находясь в кузове грузовика. По дороге попали под обстрел «лесных братьев». Над нами свистели пули, а две пули застряли в буфете, который тоже находился в кузове. Можно сказать, этот буфет, простой совершенно деревянный, скромный нас и спас. Очень хорошо этот случай помню, в подробностях.
— Вы стали военным. Наверняка на Ваше решение повлиял пример отца?
— Отчасти. Я хотел выбрать другую профессию. Но пример отца всегда был передо мной. Папа всегда был подтянут , опрятен. Свой воинский долг ставил высоко. Конечно, мне хотелось походить на него. Пойти в военное училище – мой личный выбор. Точнее, так мне тогда казалось. Школу я окончил в Риге. А там было два училища — Военно-морское и Морской авиации. Выбрал последнее, и стал специалистом по радиотехническому оборудованию. До сих пор пользуюсь полученными знаниями. В этом качестве (специалиста) прибыл на Кубу, куда в составе воинской части, в 1962 году, для выполнения определенных задач.
— Так называемый Карибский кризис? Расскажите пожалуйста об этом подробнее . То, что можно озвучивать сейчас, конечно.
— В начале 60-х наша страна разместила на Кубе достаточно большой воинский контингент, в том числе и баллистические ракеты средней дальности. Таким образом, СССР поддержал революцию и Фиделя Кастро. Это была очень важная интернациональная миссия, имевшая большой мировой резонанс. Она позволила Кубе почувствовать себя уверенней, отстоять свою независимость и выбраться из тяжелых социально-экономических проблем. Да, конечно, там все было очень непросто и опасно. Без жертв не обошлось. На Кубе действовало немало провокаторов и организованных националистических банд. В том числе и в том районе, где мы дислоцировались. Нужно было все время быть настороже, не терять бдительность. Здесь я приобрел свой первый неоценимый опыт, который мне не раз в жизни пригодился.
— Какой?
— Никогда , ни в какой ситуации не терять самоконтроля и самообладания. Горжусь, что оказался причастным к тем событиям, когда так ярко проявился характер нашего интернационализма. Именно интернационализм, когда искренне хочешь помочь. Когда готов последнее отдать тем, кто в тебя верит и надеется.
— Ваша кубинская командировка закончилась под занавес 1962 года. Дальше – дважды Краснознаменный Балтийский флот. Как проходила служба ?
— После Кубы мне предложили должность помощника по комсомольской работе начальника политотдела штаба Балтийского флота. Это было высокое доверие. И это совпало с моим желанием заниматься в дальнейшем морально — психологической подготовкой военнослужащих, для выполнения боевых задач. Безусловно, я мечтал учиться дальше, в академии. Мне сказали,что дадут «добро» на это, если проявлю себя. Вот и старался. Главным для меня было даже в обычных, будничных комсомольских делам проявлять творческий подход. Чтобы комсомольские собрания не были похожи на сухие формальные отчеты, а на живое творческое общение. К сожалению, не всех это устраивало…. Один из близких сослуживцев доложил вышестоящему начальству о моих «упущениях» в комсомольской работе.
— Позавидовал, видимо. Были какие-то неприятные последствия от такого «доклада»?
— Да. Реакция была мгновенной – не особо разбираясь, мне объявили взыскание. Основанием для этого послужила эстрадная песня, которая случайно прозвучала в перерыве отчетного собрания.
— После такого взыскания, наверное, об академии можно было и не мечтать. Но Вы, насколько мне известно, все-таки смогли пройти там обучение. И даже окончили Военно-политическую академию имени В.И. Ленина с «отличием».
-Мне помогли старшие офицеры политического управления Балтийского флота. Они вступились за меня, изучив суть вопроса. Через три месяца взыскание было снято. Путь в академию был открыт. После окончания мне предложили поступить в адъюнктуру. Я согласился. Не сложилось……В то время очень увлекся военной психологией и морально — психологическими процессами в воинских коллективах. Особенно в экстремальных условиях, приближенных к боевым. На данную тему даже подготовил основу кандидатской диссертации, … защиту пришлось отложить. А вот психология всегда помогала мне понять мотивы поступков, разглядеть людей в очень непростых ситуациях, дать дельный совет и принять верное решение. Да и сейчас, честно говоря, помогает.
-Как из специалиста морской авиации вы попали в ряды моряков-подводников?
— Когда ты сильно мечтаешь об этом, а потом впервые побываешь на подводном корабле, то уже не сможешь думать об ином. Это особая служба, особая атмосфера, особые отношения внутри экипажа. Это еще и высокое служение Отчизне.
-И опасность ведь тоже особого плана? Вы участвовали во многих дальних морских походах и учениях. А также в испытаниях новых подводных лодок таких как, «Комсомолец» и головного корабля российского атомного подводного ракетоносного крейсера проекта 949А «Антей» («Курск»). В то время Вы служили уже на Северном флоте. Наверняка в вашей жизни подводника, да еще руководителя, было много непростых ситуаций? Если можно, расскажите, приведите пример.
— Конечно, сложные случаи были и не раз. Например, в арктическом подводном переходе с Северного на Тихоокеанский флот на борту подводного корабля произошла аварийная ситуация с ядерной установкой. К сожалению, ситуация оказалась далеко нештатной. Связана она была с разгерметизацией одного из парогенераторов силовой установки корабля. Это выявила автоматика, и затем произошел сброс аварийной защиты реактора. Начала увеличиваться концентрация радиоактивных газов в ряде отсеков. Корабль практически потерял ход, мог двигаться только под электромоторами. Это всего лишь на 200 миль хода. А условия – сплошной паковый лед, толщина которого достигала пяти метров. Естественно, в таких условиях всплыть невозможно. Проблема заключалась и в том , чтобы точно установить, в каком из пяти парогенераторов произошла микротечь. Устранять аварию можно было только при безукоризненном знании особенностей техники. Сомнений не было в том , что причину рано или поздно найдем. Но как быть с людьми? Ведь это радиоактивное облучение со всеми вытекающими отсюда последствиями! Понятно, что одному специалисту просто невозможно долго работать в ядерном отсеке. Значит, его придется заменять другими. Опасность была серьезная, и это понимали все. Но, когда я обратился к экипажу с просьбой стать добровольцами, из строя вперед шагнули все. С той ситуацией мы, конечно, справились. Сберегли людей и корабль спасли. Прошли десятилетия, а я до сих пор не могу говорить об этом без волнения…
— В борьбе за живучесть спасти корабль – это важнейшая задача. Какими качествами, на Ваш взгляд, должен обладать офицер-подводник?
— Прежде всего , он должен быть профессионально подготовленным, знать вверенную ему технику. У подводников повышенное чувство ответственности, постоянная настороженность, готовность к внезапным ситуациям. Любое действие должно быть доведено до автоматизма. Даже когда спишь — ты слышишь, как меняется шумовой фон работающих механизмов. На подлодке не бывает мелочей. Одна ошибка может потянуть за собой другую и обернуться проблемой, которая создаст угрозу жизни для всех.Такие ситуации в истории флота были.
-Вспомним Баку в конце 80-х годов ХХ века. Вам пришлось стать свидетелем событий, связанных с национальным конфликтом.
-В то время я был членом Военного совета Каспийской флотилии. К этому времени национальный конфликт в Баку набирал силу. У меня были хорошие отношения с руководством Азербайджанской Республики, руководителями многих предприятий. Многое делали сообща по минимизации последствий конфликта. Во время событий многие семьи искали укрытия на территории флотилии. В первую очередь мы оказывали помощь тем, над кем нависла угроза смертельной опасности: старикам, женщинам и детям. Выходил к митингующим, урезонивали, успокаивали. Страха не было, вот что удивительно. Абсолютно холодная голова, решительность — скорее, от понимания ситуации.
-Вы занимались передислокацией Каспийской флотилии из Баку в Астрахань в 1992 году. Вы оказались в нашем городе.
-Пришлось уходить из Азербайджанской Республики. СССР перестал существовать. Республика стала независимым государством. Перед Военным Советом флотилии стоял вопрос: в Дагестан или в Астрахань? Выбрали Астрахань.
—Москва ваше решение поддержала? Почему не Дагестан, ведь несколько лет назад Каспийская флотилия все-таки была передислоцирована в эту республику?
— В 1992 году в Дагестане не было развитой для флотилии инфраструктуры. Поэтому — Астрахань. В столицу мы поехали с разработанными предложениями, которые были утверждены. Хотел бы пояснить …. На заседании у президента республики, обсуждался вопрос, как разделить флотилию…с нашими доводами согласилась противоположная сторона. Но пришлось оставить в Азербайджане часть кораблей и имущества. Потом я прибыл в Астрахань, чтобы на месте решить, где будет дислоцироваться флотилия, где разместятся семьи военнослужащих.
-В Астрахани моряков-каспийцев приняли с распростертыми объятиями?
Приняли радушно, искреннее сочувствие проявили. Но последствия развала СССР нам еще предстояло оценить через годы. А в то время как-то надо было привыкать к новой действительности, а она была очень непростой. Какие-то наши проблемы обещали решить, но их было так много! Главное, удалось договориться, разные ведомства предоставили офицерам, мичманам, служащим места в своих общежитиях. Удалось решить с Москвой вопрос и об оплате жилья. А продукты и необходимые бытовые вещи приходилось добывать в разных торговых точках.
-Наверное, было много бытовых неурядиц?
-Долгое время даже обеды для экипажей боевых кораблей, стоящих в Золотом Затоне, готовили на кострах: так как на корабли не подавалось электропитание.Как — то, на одном из совещаний, ко мне обратился один из заместителей мэра: «Господин адмирал!» Я, честно говоря, опешил, не понял, почтение ли он таким образом проявил или просто следовал нарождающейся моде. Но главное, вопросы решались! Одним словом, вспомнить есть что. Но не могу не сказать добрые слова об Анатолии Петровиче Гужвине, Александре Александровиче Жилкине, Игоре Александровиче Безрукавникове, Светлане Петровне Кудрявцевой, Нине Ивановне Пимоновой и многих других. Они нам очень помогали. Трудности мы пережили, а потом наступило новое время, стали строить квартиры для офицеров, флотилия пополнилась новыми кораблями. Да и астраханцы привыкли к морякам-каспийцам.
-Эдуард Сергеевич, а что было самым важным, когда Вы служили?
-Всегда чувствовал себя сопричастным к большим государственным делам. Я чувствовал себя гражданином Великой страны. Это было и остается моим счастьем человека и моряка.
